Как ни странно, но ветераном войны Антонину Степановну Моисееву считать стали... с 1982 года. Просто до этого времени не было у нее на руках никаких документов, удостоверяющих ее жизнь на фронте. Сразу после войны не до бумаг было. А потом считала, что ни к чему выделяться среди других. Не одна она побывала на передовой. Да и коробило бахвальство иных, не нюхавших толком пороху мужчин о якобы героических фронтовых буднях. Лишним считала все это.
И только в 1980 году уговорили-таки сын с дочкой — послала запрос з Москву, просила прислать документы. Но не тут-то было. Переписка длилась полтора года, прежде чем получила Антонина Степановна нужные бумаги. Вот тогда и удивились сельчане из Колымского; оказывается, Моисеева-то—ветеран войны! Почему же молчала об этом столько времени?
Она думала, что ее судьба не подходит для описания в книгах и газетах. В самом деле, разве можно хвалиться таким фактом биографии, например, что 18-летняя Тоня сбежала в разгар войны с военного завода. И если бы ее вовремя разыскало начальство — не миновать ей было ареста.
А разыскали Антонину лишь тогда, когда она уже была зачислена санитаркой в 258-й полк стрелковой пехоты второго Прибалтийского фронта, участвовала в боях, перевязывала под огнем раненых и за это была награждена медалью «За отвагу». Вызвал ее к себе политрук и сообщил: вот тебя и нашли. Но менять что-либо уже поздно. Отчаянному и смелому санинструктору пришлось признаться, что прибыла на фронт добровольно, вопреки всем правилам.
Долго удивлялась Антонина Степановна, как это ее на войне не ранило, не царапнуло даже ни пулей, ни осколком. Целехонькой осталась, хотя целый год пробыла на самой, что ни на есть передовой. Заслужила две медали «За отвагу» и одну «За боевые заслуги».
